Да, говорил бургомистр Мюнхгаузену: «Меня же тоже многое не устраивает. Я же тоже со многим не согласен». Вот и группа поддержки Штейн не согласна с участью несчастных больных детей и нашла решение их проблемы в букетах учителям. Заметьте, не в подарках на дни рождения, не в сувенирах и безделушках родным и близким, даже не в венках на могилы усопших (им-то действительно уж к чему?). Генераторы кажущейся им блестяще беспроигрышной идеи изобразили монстром, бессовестно потребляющим знаки внимания и увеличивающим мировое страдание, женскую аудиторию педагогов. Они не тронули дивиденды акционеров, не призвали соотечественников отказаться от походов в рестораны и гастрономы – а ведь можно налечь на пареную репу и капустные пироги (!), не вспомнили о некогда бесплатном медицинском обслуживании… Ася Штейн и компания не нашли ничего лучше как поделиться деньгами родителей на ненужные им цветы. Ну, и заодно сникать славу неравнодушных, добродетельных граждан.
Вот только от подобного морализаторства за версту несёт фальшью. Оно нисколько не убеждает и не вдохновляет, а вызывает лишь раздражение и злость. Так уж случилось, что в новой России завелся и беспрестанно ширится слой людей, с какой-то стати узурпировавших право выдавать фолианты сомнительных сентенций и благоглупостей. Любой вопрос для них прост. Всякий раз они напоминают мне давнюю историю соседской семьи. Ребятишки там начинали громко плакать, когда по телевизору выступал знаменитый Кашпировский. Лишь экстрасенс произносил: «Даю установку на добро!», как дети тут же обливались слезами и забивались в угол - вероятно, от давящего голоса, от сверлящего взгляда. Незамутненные детские души и тогда, и до сих пор дают безошибочную оценку разного рода вещунам «добра». Миллионы букетов учителям на первое сентября в противовес установке Штейн тому подтверждение.
Нет ничего нелепее, как противопоставлять один благородный порыв другому. Ребёнок, желающий поделиться красотой мира в знак признательности, и учитель, не отталкивающий его руку – прекрасная пара. Она необходима жизни не меньше, чем чьё-то стремление оказать помощь больному. А если опять вспомнить модную тему экономического эффекта, то дополнительно позволяет проявить участие в судьбе ближнего и садоводу, и перевозчику грузов, и продавцу цветов, и налоговой службе, и делящим бюджет депутатам.
Нет ничего дурнее, как указывать другим на необходимость жертвы не собственным примером, а пустыми словесами. Существуют тысячи способов, как поклонники идеи Аси Штейн могли бы самостоятельно сэкономить и направить ту или иную сумму на благотворительность. Наверное, им трудно понять, но многие из принимающих цветы педагогов находят такую возможность в своих скромных заработках, а многие родители совместно с детьми охотно становятся участниками инициируемых школами социальных проектов.
Нет ничего бесполезнее борьбы со следствиями без устранения корня проблемы. Странно выглядит либерал-троглодит, всегда радевший за принцип «каждый да поможет себе сам», с крокодиловыми слезами по поводу страданий чужих людей. Не менее странно, как если бы какой-нибудь антиквар, владелец футбольного клуба или шубохранилища стал стыдить Акакия Акакиевича за стремление обладать теплой шинелью.
Нет ничего отвратительнее, как играть на горькой теме больного умирающего ребенка. Похоже, это может делать лишь тот, кто сам никогда не сталкивался с ситуацией, страшнее которой ничего не бывает. Кто о любви и горе способен лишь теоретизировать. Потому что тот, кто сталкивался, всегда понимает: наш мир и наша жизнь, воля провидения порою необъяснимы, непосильны для человеческого разума. И сделает всё, чтобы у каждого ребенка была возможность держать в руках цветочный букет, чтобы вручить его тому, кому подсказывает его маленькое сердечко.
